Во мраке тонувший.
читать дальшеРеальность часто бывает похожа на сказку или сон. Свою же реальность я считал миражом, иллюзией.
Ты называл меня Серафимом - пламенным ангелом, дарующим любовь. И я же стал для тебя жарким пламенем Ада, кровавым огоньком, на который ты летел подобно бабочке. За это я и прозвал тебя Махаоном. Яркий, легкомысленный, ветреный и беззаботный. Таким ты был всегда и вряд ли что-либо сможет тебя изменить.
Я знал, что однажды всё это закончится. Ночи, принадлежащие лишь нам двоим, быстрые взгляды, едва заметные касания, как бы невзначай. Одно на двоих одиночество в ночной тишине, прерываемой тихим шёпотом: «Люблю...»
Всё когда-нибудь заканчивается - закончилась и эта ночь. С меня хватит. Я не Серафим, я просто Севостьян. Я не ангел, я игрок. И играю я людскими чувствами.
Люди для меня - игрушки, и ты был лучшей из них. Ты был моей самой любимой куклой, куклой с крыльями бабочки, которые я опалил, едва коснувшись тебя. Я долго играл с тобой, поэтому теперь, с нуля собрав твою душу воедино, я бросаю тебя, мою надоевшую игрушку.
Пусть поиграют другие...
* * *
Серафим. Прозвище, что ты дал ему ещё в школе. То, что останется даже после вас. Тебя же он звал Махаон. За что именно, ты так и не понял. Для всех остальных ты был просто Мико - глупый, недалёкий и абсолютно несерьёзный. Окружающие всегда смеялись над тобой, задирали тебя, разрушая твою душу. Позже он собрал её из осколков. Те, кто не знал о тебе ничего, считали вас лучшими друзьями, те, кто знал - любовниками.
На самом же деле не было ни того, ни другого. Было лишь нечто между этими понятиями. Слишком много было между вами, чтобы назвать это одним словом.
Единственное, что ты мог сказать совершенно точно - ты любил его. Любил больше, чем друга или брата... И теперь его уход убивал тебя, а записка, оставленная на кухонном столе, разбила собранную душу.
«Прощай, моя любимая кукла. Ты был лучшим. Севостьян.»
И как же теперь жить?... Жить, когда нет его. Существовать без воздуха. Просто быть... Невозможно... Нереально... Больно...
Он уехал в другую страну, потому что ему предложили роль в мюзикле. Тебе всегда нравились его движения, его голос, его поведение на сцене, словно они неразделимы. Где-то в глубине души ты был рад за него, но не мог отпустить...
Прошло несколько недель, и ты вновь пустился во все тяжкие. «К чёрту работу! - думал ты, в очередной раз заглядывая в бар. - К чёрту всё!» Выпивка, сигареты, наркотики, женщины, мужчины. Ты тонул во всём том, что олицетворяло твои тёмные желания. Ты тонул во мраке...
* * *
Очередное выступление. Очередной город. Я дома. Прошло два года с тех пор, как я ушёл, оставив Мико и всю свою жизнь. Теперь я совсем другой человек. Известный, богатый, избалованный. И снова мой выход на сцену. На этот раз пьеса. Уже слышу из-за кулис голос Глории. Она говорит так, словно это её слова и её чувства... А может так и есть. С ней я наигрался за неделю. Она была совсем простой. Она была дурой. Вот и сейчас меня раздражает её слезливый голос.
- О, Небеса! Я о тебе мечтала
С тех пор, как стала забывать
Саму себя
В изгибах тела мягких,
В сиянии зелёных глаз,
В звоне голоса,
Когда пою твои стихи.
Когда читаю прозу,
Что написал ты
В страданьи одиноких дней
И в холоде чужих ночей,
И плачу...
Страданью душу посвятив.
Я жду тебя, мой ангел,
Мучаясь в земных глубинах,
Когда ты спустишься с небес
И заберёшь меня с собой,
Туда, где свет и радость дня.
«Она невыносима!»
Я медленно выхожу на сцену и по привычке обвожу взглядом зал. Зря я это сделал. В ложе для почётных гостей в первом ряду сидит мой ночной кошмар... Я ведь так надеялся, что за время моего отсутствия мы оба изменимся, что сможем жить друг без друга... Я ошибся...
Он выглядит просто ужасно. Тёмные мешки под когда-то яркими фиалковыми глазами, спутанные пшеничного цвета волосы, осунувшееся тело под тонкой тканью костюма. Бабочка, не сумевшая взлететь в темноте.
Я привычно откидываю со лба длинную прядь чёрных волос. Он вздрагивает, а я начинаю читать свой монолог, глядя лишь на него:
- Спешу к тебе, мой мотылёк.
Твой нежный голос,
Как путеводная звезда,
Ведущая к тебе меня,
Забывшего себя,
Когда в любви неверной
Я потерял лишь то.
Что так боялся не найти.
Я позабыл тебя,
Любовь к тебе
И нежную радость
Видеть твой лик
И тела изгиб,
Сиянье глаз
И ту улыбку,
Что даришь ты
Лишь мне
Одному....
* * *
Его слова. Они обращены ко мне. Я знаю это, я вижу это в его небесно-голубых глазах. Мой ангел. Мой свет во тьме... Я ждал тебя так долго, и теперь ты снова здесь.
Мне плевать на окружающих, мне всё равно, что будут думать люди, поэтому я срываюсь с места и бегу к тебе. Ты обнимаешь меня в ответ, когда я почти готов удушить тебя в своих объятьях. Ты тихо смеёшься мне в волосы.
- Что же ты с собой сделал, Махаон?
Я медленно поднимаю голову и смотрю в твои глаза, губы сами начинают шептать ответ. То, кем я стал, после твоего ухода.
- И тогда я решил - я стану куклой,
Немного застенчивым, немного глупым,
Пластмассой холодной, не чувствовать боли
И быть безразличным ко всем, словно море.
Забыть что такое любовь и разлука.
Я буду куклой - уродом и сукой.
Он смотрит так серьёзно, что я начинаю мелко дрожать. Почувствовав это, он лишь тяжело вздыхает и прижимает меня к себе ещё крепче.
- Прости меня. Я дурак. Я думал, что нам будет лучше идти разными дорогами, я думал, что смогу без тебя... А я ошибся... Останься со мной...
- Да...
Плевать на возмущение родителей, на осуждение окружающих, на всё, что нас не касается... Наш поцелуй длится, кажется, вечность...
Потом мы идём к тебе. Тогда растворяются краски, уходят заботы и печали. Мы снова вместе.
Поцелуи. Лёгкие, едва уловимые, но они становились всё глубже и увереннее.
И вот два тела, сплетённые воедино под покровом ночи, отдают друг другу себя. Луна дарит им свой мерцающий свет, благословляя этот союз... Всё остальное уже не имеет значения.
Всё возвращается на круги своя: ночная темнота, разрушаемая тихими стонами и шёпотом «Люблю...»